Фото:
Профиль
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль считал, что важнейший фронт Второй мировой войны находился в Атлантике. Это мнение вполне обосновано. Великобритания критически зависела от товаров, доставлявшихся караванами судов из США и доминионов. Этим же путем в Советский Союз шла значительная часть поставок по ленд-лизу. Хотя маршрут в северные советские порты был опасен, он был одним из самых быстрых и имел важное значение для СССР, особенно в первые годы войны.
Командование кригсмарине — военно-морских сил Третьего рейха — хорошо понимало значение союзнических конвоев в Атлантике и стремилось обрубить эти питательные артерии Великобритании. Важная роль в этом была отведена подводным лодкам, которые атаковали конвои и одиночные суда.
Битва за Атлантику шла на протяжении почти шести лет. По послевоенным подсчетам британского Адмиралтейства, немецкие подводники отправили на дно 2775 торговых судов общим тоннажем 14 573 000 брт. Наиболее тяжелым для союзников по антигитлеровской коалиции стал 1942 год, считающийся пиком успехов немецких субмарин. Тогда ими было потоплено более тысячи судов почти на шесть миллионов брт. Половина потерь того года приходится на восьмимесячный блиц немецких подлодок у восточного побережья США и вод Карибского бассейна. По данным американского историка Клэя Блэра, за это время немецкие субмарины совершили 184 похода, в которых потопили 609 судов общим тоннажем 3,1 миллиона тонн.
Судьба довольно быстро предоставила Америке шанс остановить избиение судов в ее водах. Он выпал эсминцу ВМС США «Ропер», который 14 апреля 1942 года обнаружил немецкую субмарину U‑85 у мыса Гаттерас. Американский корабль смог ее потопить. Но вместо того чтобы воспользоваться сложившейся ситуацией и извлечь из нее максимум пользы, командир эсминца предпочел устроить бойню, уничтожив «стальную акулу» и весь ее экипаж. Поведи американцы себя иначе, они могли бы получить настоящие козыри в борьбе с подводными лодками и сократить потери на море до минимума. О том, как это можно было сделать, — наша сегодняшняя статья.
На протяжении долгого времени немецкие подлодки практически безнаказанно топили суда и корабли союзников в Атлантике. В первые годы войны превосходство подводников Третьего рейха было подавляющим
Shutterstock / Fotodom
Война разведок
С началом использования радио в военном деле сильно выросла роль служб радиоперехвата и радиоразведки. Еще в годы Первой мировой воюющие стороны старались расшифровать кодированные сообщения противника, переданные по радио. Особенно это касалось войны на море, где возможность «заглядывать в карты» давала серьезные преимущества. Подъем русскими водолазами кодовой книги сигналов кайзеровского флота с погибшего немецкого крейсера «Магдебург» стимулировал британское Адмиралтейство создать отдел разведки и дешифровки немецких сообщений, известный как «Комната 40».
С началом Второй мировой роль радиоразведки в морской войне возросла многократно. Кригсмарине использовали шифровальную трехроторную машинку «Энигма» для кодирования радиосообщений. Все попытки дешифровальщиков союзников взломать ее коды не имели успеха. Особенно это касалось кода «Хаймиш», которым пользовались немецкие подлодки. Все изменилось в мае 1941‑го, когда британским кораблям удалось захватить U‑110, лодку подводного аса Фритца-Юлиуса Лемпа. На ней англичане нашли кодовые таблицы, работа с которыми позволила читать «Хаймиш» с августа 1941 года по февраль 1942‑го.
Но 1 февраля 1942 года подводные силы Германии перешли на четырехроторную «Энигму» с новым кодом «Тритон». Союзнические дешифровальные службы сразу «ослепли», лишившись возможности читать сообщения субмарин и заглядывать в планы штаба подводных сил кригсмарине. Вдобавок на беду для союзников немцы начали наступление на прибрежные воды восточного побережья США и Карибского бассейна. Командующий подводным флотом кригсмарине адмирал Карл Дениц умело использовал стратегию нанесения ударов по слабым местам в системе противолодочной обороны противника. Вступившая в войну в декабре 1941‑го Америка оказалась неспособной защитить судоходство близ своих берегов. Ее флот и авиация были просто не готовы к отражению подводного нашествия.
В результате с января по апрель 1942 года немецкие подводники хозяйничали в американских водах, безжалостно избивая местное торговое судоходство и не неся при этом потерь. Беспомощность Соединенных Штатов заставила англичан схватиться за голову. Но Великобритания не могла выделить своих опытных противолодочников для помощи американцам — их и так не хватало. В первую очередь британские противолодочные силы были задействованы в охране североатлантических конвоев. Отправленные в США из Великобритании траулеры ПЛО серьезно ограничить активность немецких субмарин не могли. Ситуация для союзников сложилась неприятная. Американский флот лез из кожи вон, чтобы изменить ее, но нехватка кораблей, особенно эсминцев, не позволяла ввести систему конвоев у побережья США.
Американские моряки жаждали схватки с противником. Они учились на ошибках, быстро совершенствуя свои методы противолодочной борьбы. Но пока немногочисленные эсминцы гонялись за подлодками, последние безнаказанно топили суда от Нью-Йорка до Флориды. Разумеется, бесконечно так продолжаться не могло. Действуя в условиях прибрежного мелководья, немецкие субмарины сильно рисковали, так как там не было возможности уйти на спасительную глубину в случае опасности. Поэтому 14 апреля 1942‑го случилось то, что должно было случиться: американский эсминец застал немецкую подводную лодку на мелководье и начал охоту. В бою сошлись уже упомянутый выше эсминец «Ропер» лейтенант-коммандера Гамильтона Хоува и лодка U‑85 оберлейтенанта цур зее Эберхарда Грегера.
Первая кровь
13 апреля Хоув вывел свой корабль из Норфолка на патрулирование к мысу Гаттерас. Для подлодок эсминец был опасным противником. Он был вооружен пятью трехдюймовыми орудиями, торпедными аппаратами и имел запас в 75 глубинных бомб, которые можно было сбрасывать с кормы скатыванием и выстреливать из бомбометов. Кроме того, «Ропер» был оборудован британским метровым радаром типа 286, облегчавшим обнаружение лодок в надводном положении и способным даже обнаруживать поднятый над водой перископ.
После полуночи 14 апреля радарный пост доложил командиру эсминца о контакте на радаре в 2,5 км от корабля. Так как сторожевые корабли и рыбачьи суда были частыми гостями в этих водах, Хоув воспринял сообщение без особой тревоги. Но он все-таки приказал держать курс на контакт, чтобы проверить, кого обнаружил радар.
Вскоре акустик доложил о шуме быстро вращающихся винтов. Теперь Хоув потерял спокойствие, так как контакт перемещался слишком быстро для сторожевика или рыбака. Командир эсминца оказался прав. Радар «поймал» субмарину U‑85 Эберхарда Грегера, которая в первый раз действовала у Гаттераса. Четырьмя днями ранее Грегер уже потопил норвежское судно и теперь пришел за новой добычей. Но себе на погибель он завел субмарину на мелководье и столкнулся с «Ропером», имевшим радар. Глубина в этом месте не превышала 30 м, и вариантов у Грегера было немного. Он мог или попытаться погрузиться и быть атакованным глубинными бомбами, или плыть на полной скорости к глубокой воде. Немецкий командир выбрал второе, надеясь, что темнота укроет его. О наличии у противника радара немцы не знали.
«Ропер» вскоре догнал U‑85, после чего американцы заметили след торпеды по правому борту от эсминца. Вероятно, Грегер дал залп из кормового аппарата, надеясь торпедировать противника, но промахнулся. Когда расстояние между лодкой и эсминцем сократилось почти до 300 м, командир U‑85, судя по всему, приказал экипажу готовить ее к затоплению и покинуть корабль. Чтобы избежать тарана, Грегер совершил резкий поворот вправо. Когда U‑85 завершила маневр, «Ропер» включил прожектор. Заметив подводников, покидавших субмарину, разгоряченный преследованием Хоув решил, что немцы бегут к палубному орудию. Хотя в данной ситуации это было мало похоже на правду, американцы открыли по ним огонь из пулеметов, желая подавить любые попытки сопротивления.
В это время, приняв воду в цистерны, лодка быстро затонула. Как писал Клэй Блэр, американцы видели в воде «приблизительно сорок» немцев и слышали многочисленные крики на немецком «пожалуйста, спасите нас». Произошедшее дальше Блэр описывает так: «Ропер» имел прекрасную возможность взять в плен немецких подводников, что было бы очень полезно как для пропаганды, так и для получения сведений от них во время допросов. Также существовала отличная возможность обследовать затонувшую на мелководье U‑85, когда водолазы могли бы поднять с нее четырехроторную «Энигму», новую кодовую книгу «Коротких сигналов» и другие секретные материалы. Но возбужденные американцы, вполне очевидно, не придали этому никакого значения. «Ропер» утюжил воду вокруг затонувшей лодки, проходя прямо через плавающих в воде немцев, и сбросил серию из 11 глубинных бомб, которые рвались прямо над рубкой U‑85. Те немецкие подводники, кто не был изрублен на куски винтами «Ропера», были убиты взрывами. Никто из экипажа лодки не выжил. Глубинные бомбы разрушили U‑85 полностью, вдавив ее в песок мелководья правым бортом».
Упущенный шанс
Эпопея с U‑85 завершилась тем, что утром на место затопления субмарины сбросила бомбы «Каталина», а после этого «Ропер» стал подбирать тела немецких подводников. Миноносники обнаружили тридцать один труп, но два из них, как наиболее изуродованных, они выбросили обратно в море, предварительно обыскав их. В итоге эсминец подобрал 29 тел немцев, передав их затем на буксир военно-морских сил США. Вечером 15 апреля подводники с U‑85 были преданы земле на национальном кладбище Хэмптена с соблюдением воинских почестей. Американцы же не оставили надежду поднять что-нибудь важное с затонувшей подлодки, и до мая 1942‑го на месте ее гибели работали водолазы. Однако после подрыва неразорвавшейся глубинной бомбы, обнаруженной рядом с субмариной, все надежды на ценные находки растаяли, так как этот взрыв окончательно добил разрушенную подлодку. Были подняты только некоторые уцелевшие приборы и вооружение из рубки и с верхней палубы.
Любопытно сравнить вышеописанное с событиями 9–10 мая 1941 года, известными как операция «Примула». Тогда британские корабли эскорта конвоя ОВ‑318 атаковали немецкую лодку U‑110 и захватили ее. Благодаря этому в руки союзников попали трехроторная «Энигма» с ключами на два месяца и различная документация, позволившая англичанам регулярно читать радиограммы, закодированные шифром «Хаймиш».
Переход кригсмарине на «Энигму» с четырьмя роторами лишил британцев возможности вести войну, заглядывая в карты противника. Именно такая шифрмашина и находилась на борту U‑85. Можно представить, скольких потерь удалось бы избежать союзникам, попади она и документация к ней к американцам в апреле 1942‑го. Однако командир эсминца «Ропер» предпочел расправиться с U‑85 и ее экипажем, возможно, памятуя о печальной судьбе эсминца «Якоб Джонс», потопленного U‑578 в феврале того года. Желание уничтожить противника помешало Хоуву задуматься о захвате пленных и обследовании затонувшей лодки.
Если бы командир «Ропера» проявил больше хладнокровия, вполне вероятно, что он, как и его британский коллега Бейкер-Крессуэлл, получил бы благодарность с самого высокого уровня руководства флота и страны. Но история не знает сослагательного наклонения. Хоув вошел в нее, с одной стороны, как первый командир американского корабля, потопившего немецкую субмарину, но с другой — как лишивший союзников возможности вскрыть шифр «Тритон» на десять месяцев раньше, чем это случилось в реальности.
Что могло измениться за эти 10 месяцев? С точки зрения российского наблюдателя, как минимум иной была бы судьба конвоя PQ‑17, особенно учитывая значительную долю американских судов в его составе и боевых кораблей — в охране. А это лишь один, пусть и значительный, эпизод войны на море в тот период.
