Фото:
Деловая газета "Взгляд"
Хваленая «свобода слова» на Западе, похоже, больше не существует. По крайней мере, на это массово жалуются представители самой дисциплинированной нации ЕС — немцы. Они чувствуют себя в этом смысле сегодня еще хуже, чем во времена ГДР — темы, которые им реально интересны, невозможно обсуждать публично. Что это за темы и как работает либеральная цензура в Германии?
Статистика, собранная в мае Институтом социальных исследований Алленсбаха в Германии, показала, что только 18 процентов немцев верят в то, что в их стране можно свободно выражать свои мысли на публике. В мифе о западной свободе слова начали разочаровываться представители самой дисциплинированной нации Евросоюза.
Со времен окончания Второй мировой жители ФРГ живут в процессе постоянного форматирования сознания. Началось все с покаяния за зверства фашистов — что было совершенно правильно. Однако за десятилетия политика «платить и каяться» привела к тотальной диктатуре крайне левой идеологической повестки. Сегодня в ФРГ действуют самые жесткие во всей Европе законы, ограничивающие свободу слова. Здесь и реальные тюремные сроки за отрицание Холокоста (или сомнение в его масштабах), и уголовные дела, регулярно возбуждаемые из-за неполиткорректных постов в соцсетях.
Огромная часть великого культурного наследия Германии была спасена от фашистов, но не сумела пережить режима политкорректности. Интеллигентному немцу сегодня не очень прилично увлекаться музыкой Вагнера или хвалить сочинения Ницше. Абсолютно неполиткорректно выглядит творчество фактического создателя немецкого литературного языка Мартина Лютера. Не выдерживают режима современной толерантности даже Гете и Томас Манн.
Параллельно из общественного обихода вытесняется все, что может хоть как-то напомнить о светлых страницах в истории Германии. Праздники типа Октоберфеста становятся развлечением для туристов, зато среди немцев активно входят в моду дешевые восточные забегаловки. Неуместно выглядит увлечение историей своей страны. Подозрительно — походы по музеям. Ну а традиция надевать национальные костюмы по праздникам — это вообще удел отсталых «ватников» из баварских и австрийских сел.
Парадоксальным образом, этот все расширяющийся список ограничений годами восхвалялся в западных СМИ как образец свободы и демократии. В то время как население Восточной Германии, по умолчанию, изнывало от «тоталитаризма».
После падения Берлинской стены жители ГДР с изумлением увидели, что на их новой родине ограничений на самовыражение едва ли не больше, чем было при социализме. Причем правила политкорректности куда сложнее и запутаннее, чем топорная идеология компартии ГДР. А открыто обсуждать их смысл и целесообразность означает быть выкинутым из «приличного» общества.
Говорить об этом когнитивном диссонансе долгое время считалось тоже неприличным. Так что масштабный опрос, проведенный недавно Институтом демоскопии Алленсбаха, сыграл просто прорывную роль. Его увлеченно обсуждают в ведущих немецких СМИ. По данным ученых, «почти две трети граждан Германии считают, что нужно соблюдать предельную осторожность, высказываясь публично — на людях или в соцсетях — на некоторые темы, так как существует множество неписаных правил о том, какие мнения на этот счет являются допустимыми и приемлемыми».
Интересен список табуированных тем, составленный участниками опроса. Он год от года меняется и растет прямо на глазах. Возглавляют список рассуждения на темы ислама и мусульман. 71 процент участников опроса полагают, что нужно соблюдать осторожность в высказываниях о мигрантах. Наименее опасно беседовать об изменении климата — по этой теме можно смело высказываться и на людях, и «на кухне».
Одной из новейших табуированных тем стал немецкий патриотизм.
41 процент участников считают, что это «чувствительный вопрос», который лучше обходить в разговоре. В 1996 году так думали только 16 процентов опрошенных. «…Граждане живут в нарастающем страхе того, что если они позиционируют себя как патриоты, их сочтут крайне правыми, — объясняют этот момент исследователи. — Тем временем треть опрошенных считает, что политики не должны упоминать тему национальной гордости Германии, если не хотят стать мишенью яростных нападок».
Опрос позволил участникам выплеснуть свое раздражение от усиленно навязываемого новояза. Две трети опрошенных считают неуместными новые термины для обозначения табуированных понятий. Наибольшее отвращение немцев вызывает оборот «люди с миграционным прошлым» вместо привычных «мигрантов». Против него выступили две трети участников.
Исследование зафиксировало впечатляющий и все расширяющийся разрыв между тем, что можно говорить у себя «на кухне», и что позволительно высказывать публично. Только 18 процентов немцев верят, что могут свободно высказываться на людях. 59 процентов практикуют свободу слова только со своими родственниками и близкими друзьями — в приватном пространстве.
Дискуссии о свободе слова особенно обострились после принятия в Германии закона, регулирующего высказывания в соцсетях. Интернет-платформы обязались удалять «оскорбительные высказывания» или выплачивать многомиллионные штрафы.
Первой же жертвой нового закона, начавшего действовать 1 января 2018 года, стала член партии «Альтернатива для Германии» Беатрикс фон Шторк. Она написала в Twitter пару неласковых слов в адрес кельнской полиции, допустившей «массовые изнасилования варварскими мусульманскими ордами в новогоднюю ночь». Ее аккаунт тут же был заблокирован.
Следующими на очереди оказались либеральные комики, высмеивавшие в своих постах и твитах антимусульманские фобии и пародировавшие высказывания национально озабоченных немцев. Модераторы, не разбираясь в оттенках юмора, заблокировали и их аккаунты тоже. Сегодня соцсети закрывают в Германии по несколько тысяч аккаунтов в месяц.
Заметный вклад в борьбу со свободой слова вносит и закон о защите молодежи. Практика его применения — это уже классическая цензура в формах, близко напоминающих позднесоветский Главлит. Особенно страдает от этого закона немецкий хип-хоп.
Записать и выпустить песню можно безо всякой оглядки на цензоров. Однако первая же жалоба потребителя на слова или музыку приводит к тому, что в дело вмешивается федеральный департамент по медиа, вредоносным для юношества.
Он присваивает песне тот или иной возрастной рейтинг. Неполиткорректные композиции попадают в список «А», самые «опасные» — в список «Б». Несовершеннолетним покупать музыку из этих списков запрещено.
Прессинг политкорректности начинает раздражать самую законопослушную нацию Европы. Половина немцев оказалась недовольна «повышенным контролем за поведением и высказываниями граждан». 57 процентов граждан раздражены тем, что им «постоянно указывают, что они должны делать и что говорить».
Среди выходцев из ГДР эти цифры еще выше. Восточные немцы остро осознают парадоксальность своего положения. Избавившись от социалистической цензуры, они попали в царство новых запретов, которые постоянно меняются, растут и съедают все пространство для свободного самовыражения.
«Жутко раздражает, что сегодня каждое слово приходится обдумывать наперед, потому что тебя за него могут раскритиковать, — жалуется пожилой проповедник и правозащитник Тео Леман, большую часть жизни проживший в ГДР. — Это вредит свободным обсуждениям, это поселяет в обществе невероятный страх. Никто не рискует высказываться откровенно, чтобы не выпасть из мейнстрима. Иначе тебя безо всяких дискуссий обзовут нацистом и фашистом».
В западных, в том числе и немецких, СМИ Россия часто предстает царством тотальной цензуры. В реальности же двоемыслие в странах «эталонной» демократии достигло уже оруэлловского уровня. «Кухонная» свобода слова в сочетании с публичным лицемерием начинает возмущать даже ко всему привычных граждан Германии.
