Фото:
ИноСМИ
27 июня во время церемонии в президентском дворце Бельвю канцлер Меркель пережила второй приступ неизвестной публике болезни. На этот раз речь не шла о перегреве. Меркель отказалась от стакана воды, мгновенно поднесенного ей.
Железная воля канцлера удержала ее до конца речи президента на сцене. Приступ длился около 2 минут, как и в прошлый раз, 9 дней назад.
Ангела Меркель и ее окружение демонстрируют полную рутинность происходящего. Через несколько часов после приступа канцлер улетела на встречу 20-ки в Японию. Полет прошел хорошо, хотя за ним и следили с особым вниманием. Во-первых, из-за инцидента во дворце, во-вторых, по причине участившихся поломок правительственных лайнеров. Но все обошлось без проблем.
Тем не менее страна обеспокоена. Два таких публичных припадка заставляют задуматься о том, как часты приступы в непубличном пространстве? Чем больна канцлер Меркель? Сможет ли она преодолеть недуг или ей придется отойти от дел? Позже сегодня стало известно, что в июне 2017 года во время визита в Мехико у нее был первый публичный приступ дрожи, который тогда также объяснили обезвоживанием. В Осаке канцлер прокомментировала инцидент: «Уверена, что как это появилось, так само и пройдет. Ничего особенного сказать не могу. Я чувствую себя хорошо», — сказала она.
В условиях, когда партнер по правящей коалиции почти исчез с политического горизонта, а председатель ХДС АКК переживает кризис непопулярности, когда в верхушке партии идет тихая, но беспощадная война за власть, в таких критических обстоятельствах уход Меркель или отход Меркель почти автоматически привел бы к распаду коалиции. Последствия такого события трудно предсказать. Германия во главе с Меркель сегодня — единственный оплот европейской стабильности. Британия с ее вечным уходом, Франция с израненным желтыми Макроном, Италия с предвзрывным «четвертым реактором» госбюджета, Брюссель без новых комиссаров, Совет Европы, обменявший достоинство на 100 миллионов евро, — все это вызовы, на которые, может статься, некому будет отвечать.
Надо признать, что Меркель стала (не по своей воле) европейской инкарнацией кремлевского мифа — «если не Путин, то кто?». И в этих обстоятельствах каждое ее потрясение потрясает и Германию, и ЕС. Я не знаю лекарств от первого, но от второго есть лишь одно — полная гласность. Чем больше мы будем знать, от чего трясет канцлера Германии, тем меньше будут будоражить страну и Европу ее публичные приступы.
